Онкогинеколог Андрей Плетнёв: “Мечтаю отпраздновать победу”

О выборе профессии и роли психологии в лечении онкопациентов, о вакцинации и раннем выявлении раковых заболеваний, о передовом опыте и реалиях белорусской системы здравоохранения рассказывает кандидат медицинских наук, хирург-онколог, в недавнем прошлом старший научный сотрудник лаборатории онкогинекологии хирургического отдела РНПЦ ОМР им. Н.Н.Александрова Андрей Плетнёв.

Андрей Сергеевич, как пришло решение стать врачом? Вы продолжаете семейную династию или это только Ваш выбор?

— Наверное, у меня это был зов души. Я считаю, что профессия врача — это очень благородная специальность, и мне нравится помогать людям. В моей семье нет медиков. Мне всегда казалось, что люди в белых халатах обладают какими-то сакральными знаниями. Желание помогать, лечить — для меня это, наверное, было посылом к выбору специальности, и я стал доктором.

— А почему решили специализироваться именно в области онкологии?

— Наверное, потому, что я человек творческий и мне почему-то всегда казалось, что именно в этой специальности можно приложить все свои усилия и таланты, чтобы найти что-то новое. Когда я еще был студентом, мечтал участвовать в исследованиях и найти лекарство от рака. Потом, в более старшем возрасте, мне очень понравилась хирургия. А онкохирургия — это вообще особая специальность. Это большая плановая хирургия, где нужно ориентироваться не только в общей хирургии, но и в урологии, гинекологии. Я просто мечтал стать онкохирургом и врачом-онкологом и рад, что мечта сбылась.

— До недавнего времени онкозаболевания на уровне подсознания воспринимались людьми как смертный приговор. Сегодня, на Ваш взгляд, изменилась ситуация? Можно с диагнозом “рак” жить полноценной жизнью?

— В этом и заключается суть нашей профессии — помочь людям жить полноценной жизнью. Сегодня, действительно, рак — не приговор. Особенно, если онкологическое заболевание выявляется на ранних стадиях, есть все шансы, что наши пациенты будут жить долго. Этому и посвящен Всемирный день онкогинекологии, который стал отмечаться в мире 20 сентября, направленный на повышение осведомленности о такого рода заболеваниях. Просто вдумайтесь в цифры, касающиеся онкогинекологических раков: во всем мире ежегодно их выявляется примерно полтора миллиона! Но самое главное и необходимое, что надо знать: сегодня примерно треть этих заболеваний мы можем предотвратить путем внедрения скрининговых программ, путем вакцинации против папилломавируса человека. Сейчас в мире есть три типа вакцин и в некоторых западных странах рак шейки матки зачастую уже становится редким явлением, поскольку там действует государственная программа вакцинации. Например, в Австралии, Финляндии через 20 лет будет 1-2 таких случая на страну. То есть, вакцинация попросту предотвращает саму возможность этого заболевания! Хотелось бы, чтобы и у нас закупали соответствующие вакцины и была такая практика профилактики. Важно также знать, что еще примерно треть из общего количества случаев онкозаболеваний мы можем эффективнее лечить, если выявим их на более ранних стадиях.

— Помимо непосредственно профессиональной деятельности Вы еще и активный общественный человек. Стали “мотором” велопробега в Беларуси «Быстрее чем рак»,  Школы онкопациента в отделении онкогинекологии, участвуете в работе европейской ассоциация онкогинекологов ESGO, возглавляете отделение молодых онкогинекологов в этой организации, выступаете с лекциями. Вам больше всех надо?

— Как человек творческий, я просто не могу сидеть на месте. Когда у меня есть сотни проектов, только тогда я себя чувствую счастливым и полноценным человеком. Для меня важно помогать пациентам не только в профессиональном плане, но и работать с онкопациентскими организациями, участвовать в днях осведомленности, велопробегах, исследованиях.

— А Вы мотивируете каким-то образом своих пациентов? Даете им советы, настраиваете на дальнейшее выздоровление? Или достаточно того, что Вы провели операцию, помогли в своей области знаний и профессиональных умений, а дальше пусть работают другие специалисты?

— Знаете, у нас, наверное, особая специальность, потому что мы всегда поддерживаем добрые и теплые отношения с нашими пациентами. Например, даем им номер своего мобильного телефона — они всегда могут позвонить, придти. Никогда ни я, ни кто-то из моих коллег не отказывал в консультации или другой помощи, поскольку рак — это довольно-таки грозное заболевание и людям требуется всяческая поддержка, а не только сугубо профессиональная. Что касается мотивации, то нашим пациентам, при некоторых видах онкологии, зачастую требуется длительное лечение. Они проходят все стадии психологического принятия своего заболевания и на всех этих этапах именно доброе слово, помимо профессиональных знаний и умений, является, наверное, даже более нужным для пациента, чем просто его лечение. Я их убеждаю, что это не приговор, рассказываю истории из своей практики. Когда люди сталкиваются с этим заболеванием, то все лезут в интернет, ищут статистику, а статистика оперирует огромным массивом данных. В то же время бывают отдельно взятые случаи — либо очень плохие, либо очень хорошие — и, естественно, я стараюсь приводить позитивные примеры. Иногда ведь встречаются совершенно невероятные случаи, когда пациенты, на которых много лет назад какие-то доктора поставили крест, живут и с четвертой стадией рака по 10-15-20 лет! Есть совершенно уникальные пациенты, и вот их истории невероятно мотивируют.

— То есть, умение создать у пациента позитивный настрой — тоже эффективный инструмент в арсенале специалиста-онколога?

— Психологическое состояние самого пациента играет немаловажную роль в успешном лечении и последующем прогнозе на выздоровление. Из своей практики скажу, что у людей оптимистичных, тех, кто мотивирован на победу над болезнью, у них результаты лечения намного лучше, чем у тех, кто сдался. В качестве мотивации я всегда привожу только позитивные примеры.

— А лично себя Вы как мотивируете? Есть способы восполнения ресурса духовных и моральных сил, чтобы сохранять оптимизм? Как избегаете профессионального выгорания? Регулируете свою эмпатию?

— Во-первых, у меня очень много хобби. Например, после велопробега я очень “подсел” на велосипед. Я вообще активно занимаюсь спортом. Встречаюсь с друзьями, с коллегами, но самое главное — моя семья. Мне повезло в жизни: я стал президентом европейской ассоциации молодых онкогинекологов и до пандемии коронавируса у меня была очень интересная, насыщенная событиями жизнь. Я очень много путешествовал, посещал конгрессы, выступал с докладами. Путешествия для меня очень много значат. Пару месяцев назад вернулся из очередной поездки и хочу сказать, что за два-три дня общения с коллегами происходит мощная “зарядка батареек”, и это взаимный процесс энергетического обмена. После таких встреч можно с новыми силами «нырнуть» в работу, даже если она порой рутинная.

 — Есть ли у Вас «болевые точки» в отношениях с пациентами, которые требуют изменений? Конфликтные ситуации с пациентами возникают же?

— Да, иногда приходится сталкиваться с неуважением или предвзятым отношением пациентов. Наверное, это может быть связано с тем, что у нас в системе здравоохранения уделяют большое внимание даже не жалобам, а кляузам. Это даже в чем-то поощряется. Периодически жалобы парализуют работу не только конкретного доктора, но даже нескольких специалистов. В тоже время, я не знаю ни одного своего коллеги, который даже не в самом лучшем настроении мог бы неуважительно отнестись к пациенту. В моем окружении таких людей нет. Каждый понимает, что врач – это больше, чем профессия. Ты не только носишь белый халат, но должен еще быть и морально сильным человеком. Это где-то даже состояние души, и случайных людей тут не бывает. Те, кто понимает, что ошиблись в выборе, и это не их профессия, отсеиваются буквально через год-два. Как правило, люди, которые работают с онкопациентами более 5-10 лет, это профессионалы высочайшего уровня. Я хотел бы, чтобы у нас всегда была обратная связь с нашими пациентами и уважительное отношение с их стороны к нашей специальности. Люди должны понимать, что мы работаем для них: просыпаемся с утра, составляем план на день и понимаем, какой пациент и с какой бедой придет к тебе. Стараешься помочь каждому и до, и во время операции, и в послеоперационный период… Думаешь о своих пациентах почти всегда. Без этого, наверное, невозможно. Ну а если дело дошло до конфликта, то нужно выслушать обе стороны. Может быть, и врач не прав, а может и пациент. Европейский опыт в отличие от Беларуси другой: там обоснованность жалобы рассматривает комиссия с участием врачей и пациентских организаций.

— Вы бываете во многих странах, общаетесь с зарубежными коллегами, привозите и внедряете в нашей стране передовые технологии, совершенствуете и повышаете свои знания в лечении онкопациентов. Если оценивать национальную систему здравоохранения с точки зрения международного опыта, на чем, по-Вашему, стоит прежде всего сконцентрироваться?

— Это достаточно провокационный вопрос, потому что сегодня в Беларуси, на мой взгляд, даже сама система медицинского образования несколько устаревшая. Например, как это устроено в Европе. Там, чтобы стать тем же онкогинекологом, нужно 6 лет учиться в медуниверситете, потом еще пять – в интернатуре, а потом еще три года — специализация. Можете себе представить, что на подготовку специалиста уходит 14 лет? К тому же, там есть система постоянного повышения медицинского образования: конгрессы, симпозиумы, конференции. Конечно, было бы здорово, если бы и наши доктора имели доступ к посещению международных мероприятий такого уровня. Естественно, общий уровень знаний многократно вырос бы. Но, несмотря на это, наши национальные стандарты, в принципе, адаптированы под современные реалии и основываются на лучших зарубежных практиках. Жаловаться нам особо не на что, но, чтобы стать еще лучше, я бы несколько усовершенствовал систему медицинского образования, непрерывного повышения квалификации.

— В студенческие годы Вы мечтали найти лекарство от рака. Пока это не удалось сделать никому во всем мире…

— Количество онкозаболеваний, к сожалению, растет в последнее время. Я бы хотел, чтобы люди, которые столкнулись с этим недугом, прежде всего помнили, что у них есть возможность получить помощь профессионалов высочайшего уровня. Я, например, горжусь всеми своими коллегами. Конечно, у нас не так много проводится клинических исследований, как за рубежом – там финансирование выше. Но нельзя забывать, что онкология – интернациональная наука. Все человечество работает над созданием лекарства от рака. Я убежден, что это обязательно случится. И надеюсь, при нашей жизни. Вот тогда мы всем миром отпразднуем нашу общую победу над этой бедой!

Была ли эта статья полезна?

Добавить комментарий

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.