О выборе профессии и роли психологии в лечении онкопациентов, о вакцинации и раннем выявлении раковых заболеваний, о передовом опыте и реалиях белорусской системы здравоохранения рассказывает кандидат медицинских наук, хирург-онколог, в недавнем прошлом старший научный сотрудник лаборатории онкогинекологии хирургического отдела РНПЦ ОМР им. Н.Н.Александрова Андрей Плетнёв.
— Андрей Сергеевич, как пришло решение стать врачом? Вы продолжаете семейную династию или это только Ваш выбор?
— Наверное, у меня это был зов души. Я считаю, что профессия врача — это очень благородная специальность, и мне нравится помогать людям. В моей семье нет медиков. Мне всегда казалось, что люди в белых халатах обладают какими-то сакральными знаниями. Желание помогать, лечить — для меня это, наверное, было посылом к выбору специальности, и я стал доктором.
— А почему решили специализироваться именно в области онкологии?
— Наверное, потому, что я человек творческий и мне почему-то всегда казалось, что именно в этой специальности можно приложить все свои усилия и таланты, чтобы найти что-то новое. Когда я еще был студентом, мечтал участвовать в исследованиях и найти лекарство от рака. Потом, в более старшем возрасте, мне очень понравилась хирургия. А онкохирургия — это вообще особая специальность. Это большая плановая хирургия, где нужно ориентироваться не только в общей хирургии, но и в урологии, гинекологии. Я просто мечтал стать онкохирургом и врачом-онкологом и рад, что мечта сбылась.
— До недавнего времени онкозаболевания на уровне подсознания воспринимались людьми как смертный приговор. Сегодня, на Ваш взгляд, изменилась ситуация? Можно с диагнозом “рак” жить полноценной жизнью?
— В этом и заключается суть нашей профессии — помочь людям жить полноценной жизнью. Сегодня, действительно, рак — не приговор. Особенно, если онкологическое заболевание выявляется на ранних стадиях, есть все шансы, что наши пациенты будут жить долго. Этому и посвящен Всемирный день онкогинекологии, который стал отмечаться в мире 20 сентября, направленный на повышение осведомленности о такого рода заболеваниях. Просто вдумайтесь в цифры, касающиеся онкогинекологических раков: во всем мире ежегодно их выявляется примерно полтора миллиона! Но самое главное и необходимое, что надо знать: сегодня примерно треть этих заболеваний мы можем предотвратить путем внедрения скрининговых программ, путем вакцинации против папилломавируса человека. Сейчас в мире есть три типа вакцин и в некоторых западных странах рак шейки матки зачастую уже становится редким явлением, поскольку там действует государственная программа вакцинации. Например, в Австралии, Финляндии через 20 лет будет 1-2 таких случая на страну. То есть, вакцинация попросту предотвращает саму возможность этого заболевания! Хотелось бы, чтобы и у нас закупали соответствующие вакцины и была такая практика профилактики. Важно также знать, что еще примерно треть из общего количества случаев онкозаболеваний мы можем эффективнее лечить, если выявим их на более ранних стадиях.
— Помимо непосредственно профессиональной деятельности Вы еще и активный общественный человек. Стали “мотором” велопробега в Беларуси «Быстрее чем рак», Школы онкопациента в отделении онкогинекологии, участвуете в работе европейской ассоциация онкогинекологов ESGO, возглавляете отделение молодых онкогинекологов в этой организации, выступаете с лекциями. Вам больше всех надо?
— Как человек творческий, я просто не могу сидеть на месте. Когда у меня есть сотни проектов, только тогда я себя чувствую счастливым и полноценным человеком. Для меня важно помогать пациентам не только в профессиональном плане, но и работать с онкопациентскими организациями, участвовать в днях осведомленности, велопробегах, исследованиях.
— А Вы мотивируете каким-то образом своих пациентов? Даете им советы, настраиваете на дальнейшее выздоровление? Или достаточно того, что Вы провели операцию, помогли в своей области знаний и профессиональных умений, а дальше пусть работают другие специалисты?
— Знаете, у нас, наверное, особая специальность, потому что мы всегда поддерживаем добрые и теплые отношения с нашими пациентами. Например, даем им номер своего мобильного телефона — они всегда могут позвонить, придти. Никогда ни я, ни кто-то из моих коллег не отказывал в консультации или другой помощи, поскольку рак — это довольно-таки грозное заболевание и людям требуется всяческая поддержка, а не только сугубо профессиональная. Что касается мотивации, то нашим пациентам, при некоторых видах онкологии, зачастую требуется длительное лечение. Они проходят все стадии психологического принятия своего заболевания и на всех этих этапах именно доброе слово, помимо профессиональных знаний и умений, является, наверное, даже более нужным для пациента, чем просто его лечение. Я их убеждаю, что это не приговор, рассказываю истории из своей практики. Когда люди сталкиваются с этим заболеванием, то все лезут в интернет, ищут статистику, а статистика оперирует огромным массивом данных. В то же время бывают отдельно взятые случаи — либо очень плохие, либо очень хорошие — и, естественно, я стараюсь приводить позитивные примеры. Иногда ведь встречаются совершенно невероятные случаи, когда пациенты, на которых много лет назад какие-то доктора поставили крест, живут и с четвертой стадией рака по 10-15-20 лет! Есть совершенно уникальные пациенты, и вот их истории невероятно мотивируют.
— То есть, умение создать у пациента позитивный настрой — тоже эффективный инструмент в арсенале специалиста-онколога?
— Психологическое состояние самого пациента играет немаловажную роль в успешном лечении и последующем прогнозе на выздоровление. Из своей практики скажу, что у людей оптимистичных, тех, кто мотивирован на победу над болезнью, у них результаты лечения намного лучше, чем у тех, кто сдался. В качестве мотивации я всегда привожу только позитивные примеры.
— А лично себя Вы как мотивируете? Есть способы восполнения ресурса духовных и моральных сил, чтобы сохранять оптимизм? Как избегаете профессионального выгорания? Регулируете свою эмпатию?
— Во-первых, у меня очень много хобби. Например, после велопробега я очень “подсел” на велосипед. Я вообще активно занимаюсь спортом. Встречаюсь с друзьями, с коллегами, но самое главное — моя семья. Мне повезло в жизни: я стал президентом европейской ассоциации молодых онкогинекологов и до пандемии коронавируса у меня была очень интересная, насыщенная событиями жизнь. Я очень много путешествовал, посещал конгрессы, выступал с докладами. Путешествия для меня очень много значат. Пару месяцев назад вернулся из очередной поездки и хочу сказать, что за два-три дня общения с коллегами происходит мощная “зарядка батареек”, и это взаимный процесс энергетического обмена. После таких встреч можно с новыми силами «нырнуть» в работу, даже если она порой рутинная.
— Есть ли у Вас «болевые точки» в отношениях с пациентами, которые требуют изменений? Конфликтные ситуации с пациентами возникают же?
— Да, иногда приходится сталкиваться с неуважением или предвзятым отношением пациентов. Наверное, это может быть связано с тем, что у нас в системе здравоохранения уделяют большое внимание даже не жалобам, а кляузам. Это даже в чем-то поощряется. Периодически жалобы парализуют работу не только конкретного доктора, но даже нескольких специалистов. В тоже время, я не знаю ни одного своего коллеги, который даже не в самом лучшем настроении мог бы неуважительно отнестись к пациенту. В моем окружении таких людей нет. Каждый понимает, что врач – это больше, чем профессия. Ты не только носишь белый халат, но должен еще быть и морально сильным человеком. Это где-то даже состояние души, и случайных людей тут не бывает. Те, кто понимает, что ошиблись в выборе, и это не их профессия, отсеиваются буквально через год-два. Как правило, люди, которые работают с онкопациентами более 5-10 лет, это профессионалы высочайшего уровня. Я хотел бы, чтобы у нас всегда была обратная связь с нашими пациентами и уважительное отношение с их стороны к нашей специальности. Люди должны понимать, что мы работаем для них: просыпаемся с утра, составляем план на день и понимаем, какой пациент и с какой бедой придет к тебе. Стараешься помочь каждому и до, и во время операции, и в послеоперационный период… Думаешь о своих пациентах почти всегда. Без этого, наверное, невозможно. Ну а если дело дошло до конфликта, то нужно выслушать обе стороны. Может быть, и врач не прав, а может и пациент. Европейский опыт в отличие от Беларуси другой: там обоснованность жалобы рассматривает комиссия с участием врачей и пациентских организаций.
— Вы бываете во многих странах, общаетесь с зарубежными коллегами, привозите и внедряете в нашей стране передовые технологии, совершенствуете и повышаете свои знания в лечении онкопациентов. Если оценивать национальную систему здравоохранения с точки зрения международного опыта, на чем, по-Вашему, стоит прежде всего сконцентрироваться?
— Это достаточно провокационный вопрос, потому что сегодня в Беларуси, на мой взгляд, даже сама система медицинского образования несколько устаревшая. Например, как это устроено в Европе. Там, чтобы стать тем же онкогинекологом, нужно 6 лет учиться в медуниверситете, потом еще пять – в интернатуре, а потом еще три года — специализация. Можете себе представить, что на подготовку специалиста уходит 14 лет? К тому же, там есть система постоянного повышения медицинского образования: конгрессы, симпозиумы, конференции. Конечно, было бы здорово, если бы и наши доктора имели доступ к посещению международных мероприятий такого уровня. Естественно, общий уровень знаний многократно вырос бы. Но, несмотря на это, наши национальные стандарты, в принципе, адаптированы под современные реалии и основываются на лучших зарубежных практиках. Жаловаться нам особо не на что, но, чтобы стать еще лучше, я бы несколько усовершенствовал систему медицинского образования, непрерывного повышения квалификации.
— В студенческие годы Вы мечтали найти лекарство от рака. Пока это не удалось сделать никому во всем мире…
— Количество онкозаболеваний, к сожалению, растет в последнее время. Я бы хотел, чтобы люди, которые столкнулись с этим недугом, прежде всего помнили, что у них есть возможность получить помощь профессионалов высочайшего уровня. Я, например, горжусь всеми своими коллегами. Конечно, у нас не так много проводится клинических исследований, как за рубежом – там финансирование выше. Но нельзя забывать, что онкология – интернациональная наука. Все человечество работает над созданием лекарства от рака. Я убежден, что это обязательно случится. И надеюсь, при нашей жизни. Вот тогда мы всем миром отпразднуем нашу общую победу над этой бедой!
