Гомельчанин Евгений Шабловский дважды пытался участвовать в клинических исследованиях новейшего препарата от рака кожи.
Эта история не только о коварной болезни, малейшее упоминание которой вызывает неподдельный страх. Она о том, что даже при самых неблагоприятных прогнозах медиков не стоит сдаваться. Нужно стучаться во все двери, как это делает Евгений Шабловский. Одна из них непременно откроется…
Диагноз «меланома» Евгению поставили пять лет назад. Тогда парню было всего 26 лет, и он несерьезно относился к своей болезни. Говорит, сначала появились болевые ощущения в родинке на шее, затем она начала опухать. После первой операции Евгений был уверен, что болезнь пустяковая. Как только рана зажила, прошел серьезную врачебную комиссию и даже был принят на работу в МЧС. Позже, после второй операции, все еще не переставал верить в полное выздоровление. Но болезнь прогрессировала: опухоль достигла огромных размеров. Рак пустил метастазы. Разрушилось все, чем Евгений жил до этого: парень лишился здоровья, работы, семьи. Болезнь сопровождалась дикими головными болями, он с трудом глотал пищу, все больше и больше был вынужден лежать в постели. Как только чувствовал себя чуть лучше, старался навестить маленькую дочку или забрать ее к себе на выходные.
Наше знакомство с Евгением началось в марте нынешнего года, когда у него уже была третья стадия онкологии. Тогда он был на распутье, совершенно не знал, что делать: врачи говорили, что он неоперабелен. В то, что у него есть шанс выжить, перестали верить даже самые преданные друзья. Только мама поддерживала его, настраивала не сдаваться. И Евгений цеплялся за жизнь как только мог. У него была цель — жить ради дочери.
— Я боюсь своим уходом нанести Танюше большую психологическую травму, — говорит он. — Сейчас ей всего 4 года. Мы ведь с ней общаемся. Когда я чувствовал себя лучше, водил ее в цирк, в парк. Она привыкла ко мне. Разве можно маленькому ребенку объяснить такое страшное понятие, как смерть?! Уже на последних стадиях болезни мне было страшно не от того, что со мной будет, а от того, как на это отреагирует мой ребенок. Потому продолжал бороться…
Но с каждым днем ему становилось все хуже и хуже.
— У меня уже была 4-я степень рака, и я, можно сказать, уже одной ногой был там. Стоял на самом краю и едва не переступил его: поставил крест на жизни, потерял к ней всяческий интерес. Предупредил всех, и мать тоже. И даже дочку домой к себе перестал брать, потому что в любой момент могла порваться сонная артерия. Не хотел, чтобы трагедия произошла у малышки на глазах. В тот период только по телефону с ней общался…
Еще в начале этой весны гомельские врачи диагностировали у Евгения обрастание сонной артерии опухолью. Он понимал, что это практически безысходная ситуация: если сонная артерия рвется, ни одна скорая не успеет приехать, — это дело 40 секунд или минуты от силы. И все же решил проконсультироваться в Московском научно-исследовательском онкологическом институте им. Герцена, который считается одним из лучших на постсоветском пространстве. К сожалению, московские медики ничем не обнадежили.
— Мне сказали, что если делать операцию по удалению опухоли, придется перекрывать сонную артерию, — вспоминает Евгений. — Исход такого хирургического вмешательства может быть неутешительным: есть вероятность того, что я могу впасть в кому, и потом жизнь можно будет поддерживать только при помощи аппарата искусственного дыхания. В общем, хирург сказал мне: «Чудес, конечно, не бывает, но шанс всегда есть».
Евгений понимал, насколько ничтожен этот шанс и решил не рисковать.
— К тому времени гомельские онкологи дали мне уже первую группу инвалидности, — говорит он. — Меня даже не осматривали. Комиссия пришла к такому выводу, изучив данные моих обследований. В общем, умом я понимал, что уже не жилец.
Но даже при таком раскладе Евгений не сдался. Несмотря на слабость и угасающие с каждым днем силы, начал активно искать возможность пролечиться в немецкой клинике. Когда впервые летел в Германию, чтобы обследоваться в клинике дерматологии и аллергологии, которая находится в Мюнхене, был настолько слаб, что лечащий врач из Гомельского онкодиспансера отговаривал от этой затеи его мать: больной может не вынести перелет.
Евгений не только вынес авиаперелет, но и пошел на поправку. Именно в Германии для Евгения открылась та самая, заветная, дверь. В немецкой клинике ему назначили новый препарат Zelboraf, стоимость которого составляла 12 тысяч евро на 30-дневный курс лечения. Евгений начал принимать таблетки в конце мая. Сначала покупал их на спонсорские средства, когда они закончились, мать взяла кредит в банке и стала занимать в долг у друзей. Буквально через три недели после приема этих таблеток Евгений почувствовал, что лечение идет ему на пользу. Немецкие врачи были поражены положительной динамикой: опухоль уменьшалась на глазах безо всяческих хирургических вмешательств.
Немецкий онколог Таня Майер, наблюдающая Евгения, пыталась включить своего пациента в программу по испытаниям этого новейшего препарата, проходившим в Германии. Чтобы закрепить результаты исследований Zelboraf, создавались группы больных меланомой. Если бы Евгений попал в эту программу, у него появилась бы возможность принимать этот препарат бесплатно под наблюдением медиков. Но затея не удалась: к испытаниям допускались только граждане Германии или, в крайнем случае, стран Евросоюза.
Тогда Таня Майер позвонила своим коллегам в Москву, чтобы включить Евгения в испытания препарата, проходившие на территории России. Но и здесь сорвалось — к испытаниям принимались заявки только от граждан Российской Федерации.
— Меня потрясла доброта Тани Майер и ее искреннее желание помочь мне, — улыбается Евгений. — Даже после этих двух неудачных попыток, зная, что средства мои на покупку этих таблеток закончились, она не сдавалась. Связалась со швейцарской компанией, производящей этот препарат, рассказала о моей ситуации, о том, что результаты лечения очевидны. И буквально через пять дней после этого разговора я приехал в одну из немецких аптек, предъявил свой паспорт, и мне совершенно бесплатно выдали четыре упаковки этих таблеток. Это курс лечения, рассчитанный на месяц.
Вернувшись из Германии, Евгений написал письмо в Министерство здравоохранения Беларуси с просьбой выделить ему средства на приобретение дорогостоящего швейцарского препарата. Тут же было дано распоряжение РНПЦ онкологии и медицинской радиологии им. Александрова провести консилиум, по заключению которого будет предоставлена возможность проходить лечение за рубежом или будет отказано в просьбе.
Комиссия, осмотрев больного, пришла к мнению, что лечение идет на пользу, и вынесла решение приобрести Zelboraf для Евгения Шабловского за счет средств РНПЦ онкологии и медицинской радиологии им. Александрова для проведения курса лечения сроком на 2 месяца. Решение это датировано 19 июля. Но Евгений так и не получил жизненно необходимый препарат. После длительной переписки с различными ведомствами он узнал, что Zelboraf в настоящее время проходит регистрацию в Центре экспертиз и испытаний в здравоохранении. «И при положительном решении комиссии, которое планируется предположительно на 6 сентября, регистрация препарата пройдет предположительно в конце сентября этого года». Сентябрь уж прошел, но никаких подвижек в решении проблемы.
Евгений предлагал Белфармации путь решения этой проблемы:
— Я готов слетать в Мюнхен, купить таблетки по безналичному расчету, привезти оттуда счет-фактуру. Но в Белфармации ответили, что так делать нельзя.
Справка «Гомельской правды»
Швейцарская фармацевтическая компания Roche разработала новый препарат Zelboraf, который уже успел доказать свою эффективность в лечении меланомы c метастазами. Это лекарство в прошлом году прошло регистрацию в США, в начале этого года — в странах Евросоюза. Компанией разработан также специальный генетический тест BRAF, способный быстро и точно определить, сможет ли дорогостоящий препарат помочь пациенту. Клинические испытания показали, что по сравнению с традиционным лечением химиотерапией у пациентов, принимающих эти таблетки, риск смерти в близкой перспективе снижается на 63%.
Самое обидное в том, что положительную динамику в лечении Евгения наблюдают не только немецкие врачи, но и белорусские, столичные. Значит, начатое лечение нужно продолжать. Но в настоящее время из-за недостатка средств Евгений с разрешения врача в два раза вынужден уменьшить дозу препарата, чтобы как можно дольше продержаться на таблетках, доставшихся ему в Германии бесплатно.
— Если бы я принимал, как и полагается, по 4 таблетки утром и 4 вечером, может, к этому времени у меня бы вообще все прошло. Меня беспокоит, что вынужденная экономия замедляет процесс моего выздоровления.
Евгений за последние полгода очень изменился. Его и правда не узнать. Стала другой не только внешность (опухоль исчезла совсем, на шее остался лишь небольшой лимфоузел), но и тембр голоса, в нем теперь столько оптимизма. После первых трех недель приема новых таблеток Евгений полностью отказался от синтетического наркотика, который ему прописали в гомельском онкодиспансере для снятия болей. Говорит, что отпала необходимость в их приеме.
Пока что Евгений не хочет заглядывать в далекое будущее. Говорит, что не тешит себя иллюзиями, доверяет только фактам, не витая в облаках. Конечно, это далеко не хэппи-энд. Впереди борьба за жизнь. И делать какие-то прогнозы пока что неуместно. Знаете, что в этой истории самое главное? То, что Евгений встал с постели и снова вышел в жизнь…
В этой истории странным кажется то, что есть распоряжение Минздрава о выделении средств на приобретение этого препарата, есть заключение врачебной комиссии о том, что препарат действительно помогает больному. Есть, в конце концов, препарат, который способен спасти человеку жизнь. Неужели нельзя найти способ, как приобрести его именно сейчас, когда еще не поздно?!
Тем временем Евгений снова думает о том, что нужно собирать деньги на таблетки самостоятельно. Очень жалко, что обретенные таким трудом силы уходят на длительную переписку с ведомствами…
P.S. Недавно я посетила центр современного искусства в Киеве. Внимание мое привлекла инсталляция Дэмиена Херста.
Белый шар удерживается направленной на него струей воздуха над лезвиями ножей. Причем, ножи — разных размеров и каждый из них расположен на плоской поверхности острым лезвием вверх. Малейший перебой воздуха, — и шар лопнет. “История боли”, так называется эта работа. Когда смотришь на нее, меньше всего думаешь о том, что это обычный надувной шар, который в случае чего можно заменить на другой. Ощущение жуткое: трепетание в широком пространстве чего-то хрупкого и уязвимого, а внизу — жестокая безысходность. Чем дольше смотришь, тем сильнее нарастает тревога. Белый шар ассоциируется у меня с Евгением Шабловским, историю боли которого я отслеживаю больше полугода. Впрочем, в последнюю нашу встречу Евгений так сильно удивил меня своей метаморфозой, что, кажется, я вместе с ним начинаю верить в чудеса. Главное, чтобы по чьей-то вине не прервался поток воздуха, поддерживающий еще неокрепшую после всех испытаний жизнь…
Благотворительные счета на имя Шабловского Евгения Николаевича:
- Счет в ОАО «АСБ Беларусбанк» 0302/0126 000 001
9004-Р Благотворительный счет белорусские рубли - Счет в ОАО «АСБ Беларусбанк» 0302/0126 000 001
9001-Р Благотворительный счет российские рубли - Счет в ОАО «АСБ Беларусбанк» 0302/0126 000 003
9000-Р Благотворительный счет USD - Счет в ОАО «АСБ Беларусбанк» 0302/0126 000 002
9005-Р Благотворительный счет EUR
Наталья Пригодич, Гомельская праўда
