Тэкст на беларускай мове ТУТ.
Помнишь, с чего все начиналось?
— Конечно. Это был 99-й год. Моему сыну было почти 3 годика. Совсем маленький, крошечный. И я даже помню, как это началось. К сожалению, тогда у моего сына случались приступы удушья. Позже, через несколько лет, ему поставят астму, но в то время еще не знали, что с ним. И вот в очередной раз ему стало плохо, мама мне звонит, я отпрашиваюсь с работы, вызываю такси. Мы едем в больницу. Паше ставят капельницы, а я остаюсь на кушеточке ночевать. Это было детское отделение. Для родителей не были предусмотрены кровати. Я на чем-то твердом спала, и ночью у меня вдруг поднимается высокая температура. Тогда я еще не знала, что это такое. Я думала, что это какие-то нервы. И мне еще очень сильно заболело в районе желудка. На утро я даже пошла в соседнюю больницу, в больницу скорой помощи, которая находилась рядом с 3-й детской. Меня врачи осмотрели, что-то проверили… Подробностей я не помню. «Ничего страшного, мамочка, не переживайте. Наверное, это просто стресс» — и я вернулась к сыну. И вот начиная с того раза у меня стала периодически подниматься по ночам высокая температура. Сразу и резко 38,5 градусов. Она держалась буквально пару часов, а потом резко к утру падала. И при этом профузный пот, когда вся одежда на мне становилась мокрая. Только когда я попала на прием к онкологу, врач сказал, что это типичный симптом моего заболевания: лимфогранулематоза, или, по-другому, лимфомы Ходжкина.
Тогда же интернета не было. Я полезла в книги, в энциклопедии. Когда я прочитала, что это такое… Это было глубокой осенью. Я прочитала, и вот тогда первый раз меня охватил очень сильный страх. Я поняла, что если подтвердится, то это онкологический диагноз. В том моем представлении, в том возрасте и в те годы, я думала, что рак – это все. Это конец. Это смерть.
Я была молодая, мне было всего 27 лет. Мне так запомнился этот момент, сейчас, возможно, такого и нет, но в те годы казалось, если ты молодая, красивая, то у тебя никак не может быть никакой онкологии. Т.е. когда я приходила в августе-октябре 99-го в поликлинику со всеми своими симптомами, один раз мне дали больничный листок, второй раз дали, а потом, помню, врач на меня накричала и обозвала симулянткой, сказала, что я притворяюсь, что я не хочу работать. Это был очень неприятный момент. Мне было очень обидно. А потом, когда онкодиагноз уже выставили, мы с этим врачом как-то случайно столкнулись в поликлинике, и она, слава Богу, извинилась передо мной: «Наташа, ну как можно было подумать, что ты такая цветущая юная девушка и вдруг у тебя онкология?!?»
Как получилось справиться с шоком от диагноза?
— Я помню, мы встретились с подругой. С лучшей подругой моей, Аннушкой. И вот мы много-много часов гуляли по городу. Это был вечер, было темно. И она мне говорила: «Наташа, даже если онкология, даже если тебе осталось, возможно, мало, даже если пять лет, ты же можешь за эти пять лет успеть сделать так много, как какие-то люди за всю долгую жизнь не сделают». И вот эта мысль мне очень глубоко запала в душу. И я поняла, что действительно нужно постараться прожить так эту жизнь, сколько мне ее отмеряно, чтобы принести какую-то пользу миру, человечеству. Не знаю. Тогда меня вдохновила именно эта мысль, что я могу каким-то образом послужить. Я пока еще не знала, как, но точно знала, что мне нужно какое-то служение.
Ты хотела через служение получить исцеление?
— Когда я узнала, что это онкология, для меня тогда это было или жизнь, или смерть. А кто хозяин жизни и смерти? И вот для меня это было однозначно. Это только в руках Божьих. Я понимала, что и от лекарств многое зависит, но результат, итог зависит только от Бога.
И тогда у меня начался период, когда мне казалось, что я могу заслужить. Т.е. в то время я была знакома с Богом очень-очень поверхностно. Буквально вот только-только я Его начинала открывать в своей жизни. И мне казалось, что если я очень постараюсь, что если я буду делать очень добрые, хорошие дела, буду помогать людям, буду молиться, буду читать-изучать Библию и т.д., то я у Бога вымолю исцеление. Тогда был такой период. И я вот всем этим занялась.
Я взялась за молитву, целыми днями читала Библию. В то время мне кто-то из знакомых верующих передал такую рабочую тетрадь с вопросами и заданиями по Библии. И в мои первые месяцы в онкодиспансере, сперва в операционный период, потом на химиотерапии, я ежедневно с этой рабочей тетрадью и с общей, где писала ответы на задания, с Библией, в коридорах онкодиспансера занималась самообразованием. В палатах, в каких бы я ни была, я везде молилась. И всех окружающих организовывала на молитву.
А самый апофеоз был, сейчас даже смешно вспоминать, когда я, поверив в какую-то позитивную психологию, говорила всем вокруг, что очень важно сохранять бодрый дух, хорошее настроение. И подбивала женщин в палатах… петь. Представьте, вечером обход, к нам заходит медсестра или врач, а мы всей палатой поем. Разные песни пели: народные, современные, но обязательно, чтобы позитивные.
Как это все вместе работало, не знаю.
Наверняка пришлось столкнуться с непреодолимыми барьерами?
— Да, были. Когда было только предположение, что скорее всего у меня онкология.
Но потом, когда я стала обращаться к Богу, молиться, мне показалось, что Бог уже забрал это заболевание. И вот если, допустим, в декабре 99-го года я себя очень плохо чувствовала, мне даже сложно было пройти 500 метров, была сильнейшая слабость, я останавливалась, отдыхала, искала где-нибудь лавочку присесть, то в январе, когда я уже непосредственно обратилась к Богу и попросила Его об исцелении, мне вдруг резко стало лучше. Я себя почувствовала хорошо. Это был такой удивительный момент! Но и момент такого искушения: я поверила, что я уже здорова, что Он меня уже исцелил. И когда я легла в больницу на диагностическую операцию, я тоже себя чувствовала прекрасно.
Помню тот день, когда пришел анализ. И вот заходит врач-хирург, мужчина, к сожалению, забыла его имя, и прячет глаза. Он не мог смотреть мне в глаза! А я к нему вопрошаю: «Ну как, ну как результат? Не подтвердилось же?». И вот он такой, не глядя на меня, отвечает: «Ну как могло не подтвердиться, подтвердилось, конечно». Я видела, что он очень сильно нервничает, говорит раздраженно. Я потом только поняла, что он очень сильно нервничал, переживал за меня.
И вот тогда меня накрыло. Меня накрыло так, что… мне кажется, что я даже накричала на врача. Я сейчас уже точно не помню. Но тогда меня эмоции конкретно накрыли. «Нет, этого не может быть, этого никак не может быть. Я здорова, я чувствую себя хорошо!» — я в гневе кричала в ответ. Мне и сегодня стыдно перед доктором, что я незаслуженно гнев свой обратила на него.
Потом я выскочила из палаты, мобильных телефонов тогда еще не было, позвонила с телефона-автомата на этаже всем своим знакомым, чтобы всю свою боль, отчаяние рассказать им по телефону.
В тот момент я вообще не думала про чувства других людей, я думала только про себя, что вот я же больна, мне осталось жить мало, я все-таки умру… Эгоистично поступила я, всем обзвонив. Особенно жалко мою маму. Она гипертоник. Потом попозже она мне рассказывала, что она еле пережила этот день. У нее давление огромное подскочило, она на работе, оставить не может. Это было очень страшно и очень тяжело.
Как получилось принять реальность?
— Вечером ко мне стали приходить, один за другим, подруги, верующие из костела, родственники. И все в один голос говорили: «Наташа, ты обязательно вылечишься, ты выживешь и доживешь до глубокой старости». Вот все прямо в один голос.
А у меня же целая тетрадочка была с цитатами из Библии. И вот вечером, когда все ушли, уже почти ночь, после отбоя я вышла в коридор со своей тетрадкой, там тусклая лампочка горела, и просто стала провозглашать, проговаривать все эти слова библейские, которые я записала. И вдруг почувствовала, что у меня появилась какая-то внутренняя сила. Даже не знаю, как это объяснить. После такого приступа отчаяния вечером ко мне вернулось благоразумие и вера. И я поверила, что Господь поможет, что я вылечусь. Я не знаю, как это объяснить, но вот так произошло. И все, на следующий день я уже собралась, взяла себя в руки, поняла, что мне предстоит, но уже больше не истериковала. Я поняла, что мне просто нужно пройти этот путь, какой бы он ни был. Его надо пройти до конца, а Господь мне поможет. Так и произошло.
Кто помогал в пути преодоления?
— Помогали абсолютно все. Никто не сомневался, что возможен какой-то плохой исход. Все верили и все меня поддерживали.
Но я думаю, что если бы я сама не собралась, т.е. если бы я не нашла внутри себя источник, ресурс, если бы я опиралась только на какие-то внешние обстоятельства или на людей, или на что угодно снаружи, я не думаю, что был бы такой эффект. Т.е. получается, что я внутри себя силу вот эту ощутила, но только потому, что я поверила, что Господь – очень, очень добрый.
Когда все-таки периодически меня накрывали тяжелые состояния, потому что и лечение порой очень тяжело переносилось, очень сложные были побочные эффекты, я все время внутри себя проговаривала: «Наташа, разве Господь хочет твоей смерти?». Я миллион раз проговаривала эту фразу, потом смотрела на портрет Иисуса и говорила: «Господи, разве Ты хочешь, чтобы я умерла?». Он улыбается, и я говорю: «Ты же не хочешь. Как я могу умереть, если Ты этого не хочешь». И вот эта мысль, как ниточка, за которую я схватилась и держалась все лечение и потом все годы дальше. Когда тоже периодически бывали какие-то состояния, ухудшение здоровья и подозревали рецидив, я каждый раз смотрела на портрет: «Разве Ты хочешь моей смерти?». Нет.
В то время я познакомилась с разными девушками, они примерно одного возраста были со мной: Лена, Таня и Наташа. Мы периодически совпадали: то лежали в одной палате, то в соседних палатах были, когда совпадали химиотерапии. Мы все выжили.
Наташка родила потом двоих детей. Она учитель музыки, работает в музыкальной школе. Танюша, она чуть старше меня, для меня просто героиня. Она была беременна, когда заболела. Ей предлагали сделать аборт, чтобы остановить развитие болезни, но она отказалась. Она дошла до 4-й стадии во время беременности. Она родила этого ребенка. Для меня это материнский подвиг! Она не отказалась от ребенка, родила, такой ценой! И даже с 4-й стадией она выжила и сейчас в ремиссии. А у Лены была собственная дочь и она еще удочерила девочку. Эта девочка уже взрослая. И это так прекрасно!
Ты видишь хоть один плюс от болезни?
— Сказать, что у какой-то болезни может быть преимущество перед здоровым состоянием, конечно, я такого никогда не скажу. Но жизнь есть жизнь и если болезнь все-таки пришла, мне кажется, она может многому научить. Во время болезни можно пережить какой-то такой опыт, который может тебя обогатить. Я думаю, что со мной именно так и произошло.
Вот если честно, до болезни я была абсолютно потеряна. Абсолютно. Я даже думаю, что у меня была депрессия. Я несколько лет жила в каком-то таком состоянии, паническом, мне практически ничего не хотелось, у меня не было интереса к жизни. Я просто жила. И у меня было очень много каких-то обид, каких-то даже претензий. Мне казалось, что жизнь со мной так несправедлива и т.д. Но когда я заболела, удивительным образом я только во время болезни обрела смысл жизни. И я не знаю, могло ли быть по-другому. Т.е. я не уверена, если бы я не заболела, обрела ли бы я этот смысл?
Болезнь заставила мена настолько глубоко посмотреть на все, на эти вопросы жизни и смерти, на глубокие философские вопросы, хотя они касались моей повседневной жизни. До болезни меня жизнь не радовала, и только в болезни я научилась радоваться. Это какой-то парадокс. Я не говорю, что сейчас не бывает периодов упадничества. Бывают. Иногда накатывает. Но я все равно знаю, что это временно и что мы, вместе с Богом, победим. До сих пор бывает плохое самочувствие длительные периоды, когда просто устаешь, устаешь от плохого самочувствия и недомогания. И опускаются руки. Но я знаю, что это ненадолго. Вот я немножко отлежусь, я сама себе поплачусь, а потом у меня появятся силы и я снова буду жить дальше. И у меня есть ради чего жить.
Как появился этот смысл, ради которого хотелось жить?
— 2000-й год. Когда началось лечение, я вспоминаю про «Раковый корпус» Солженицына, который мы проходили в университете и роман именно про это. Я начинаю интуитивно искать все, что связано с Солженицыным, и нахожу у него удивительную цитату, которая стала моим девизом — «Пока я пишу, мне отсрочка». С этого началось мое служение, которое я сама себе придумала. Восхитительно, да?
В то время я работала журналистом. После завершения лечения я ушла из журналистики и пошла в сферу дополнительного образования. Но там часто мои обязанности были связаны с журналистикой. А еще во время лечения, во время химиотерапии я для себя открыла сказки. Клайва Льюиса. Подруга принесла книгу «Хроники Нарнии», и я стала ее читать. И меня настолько это захватило! Там в первой книге мальчик попадает в Нарнию, а у него в Лондоне осталась больная мама. Я не помню подробностей, возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, у нее был рак. Т.е. у нее было смертельное заболевание, и она должна была умереть. И мальчик попросил о выздоровлении мамы у Аслана, льва, который в Нарнии прообраз Христа, и мама вылечилась. И меня тогда это настолько потрясло, вдохновило.
Можно молиться за здоровье других людей, а можно еще писать сказки. Добрые, хорошие, которые тоже будут помогать, помогать людям в трудную минуту. И вот так потихонечку я стала писать сказки. Потихоньку-потихоньку. Одну, вторую, десятую. Сейчас у меня, я даже не знаю, сколько написано. Может, триста, если суммарно. А может, больше. Кстати, надо подсчитать.
В какой-то момент я даже решила сделать сказки своей второй профессией. Т.е. сейчас я продолжаю работать в сфере дополнительного образования, но я еще открыла ИП и пишу сказки на заказ. А когда у меня накопилось немножечко опыта, поскольку я еще и методист, у меня два образования: журналистское и педагогическое, — я поняла, что свой опыт написания сказок могу передавать другим людям. И сейчас я разрабатываю курсы, как сочинять сказки. Получается, что во время болезни я обрела этот смысл.
Моя жизнь сейчас очень цельная. Меня сейчас не разрывают никакие противоречия, которые были тогда в 27 лет. Более того, я могу сказать, что сейчас моя жизнь более наполненная, более счастливая, классная. Вот сейчас я по-настоящему живу. Только сейчас. А тогда, до 27 лет, я не знаю, что это было. Это было что-то не очень хорошее. Поэтому для меня болезнь стала благословением.
О чем ты мечтаешь?
— У меня есть одна мечта, которая связана со сказками. Это случилось год или полтора года назад. Я вдруг увидела школу сказок. Я даже увидела здание в Минске, которое подходит для этой школы, с вывеской «Школа сказок». И я для нее даже начала разрабатывать программу. Я знаю, какие там будут кабинеты, какие там будут отделы, какие у меня там будут кружки. Это тоже что-то типа дополнительного образования, но там дети будут учиться сочинять сказки, инсценировать и разыгрывать. Будет игровая комната со сказками, компьютерные игры со сказками и т.д. И вот эта одна моя такая мечта, глобальная, но профессиональная.
А в личной жизни я хочу, чтобы мои близкие были здоровы, тоже обрели самих себя, обрели тот самый смысл, который наполняет каждого человека и позволяет проживать богатую наполненную жизнь. И чтобы у каждого было маленькое или большое, но служение людям. Можно служить глобально, для масс, а можно служить в своей семье. Можно создать такой уголок уютный, куда будет хорошо, приятно, душевно возвращаться твоим близким. И это тоже служение, это тоже большая миссия.
Самая большая моя мечта – мне хочется, чтобы каждый человек познал счастье, в каком угодно виде, как ему это откроется. Для меня счастье всегда связано с Богом, и по-другому я уже не представляю.
Всем желаю здоровья и большой радости в жизни, радости каждого дня.
P.S. По окончании беседы ее участники дегустировали домашние Сырники по семейному рецепту Натальи Купа и исторический нежный сыр Архас в адаптации шеф-повара, историка кулинарии Елены Микульчик.
