Поделил ли онкодиагноз вашу жизнь на До и После?
У меня было три онкодиагноза, и если сравнивать их между собой, то именно первый разделил мою жизнь на до и после или скорее изменил мою жизнь навсегда. Я заболела в 28 лет. С того времени прошло 28 лет , вот такая половина осмысленной жизни. И именно первый онкодиагноз показал, насколько эта жизнь хрупкая.
Я помню тот далекий 1993 год, когда я поступила в аспирантуру, начала работать в школе с углубленным изучением английского языка, в очень перспективной новой школе. Я была не просто учительницей химии, а завучем по воспитательной работе. Мой математический класс – выпускной, прекрасные дети… Жизнь была наполнена… Я влюбилась и мы планировали пожениться… И ты вдруг попадаешь в ситуацию, когда твоя жизнь не просто остановилась… Даже когда я узнала, что у меня рак, не было так страшно. А поскольку меня сразу же госпитализировали, и я попала в отделение, то, что я видела, изменило мою жизнь навсегда.
ЛОР-отделение, Боровляны, я вижу мужчин и женщин с такой же опухолью, как у меня. У Гюго есть роман “Человек, который смеется”. В моем случае случилось противоположное. Потому что человек после таких травматических операций не может смеяться, даже улыбаться. И вообще лицо просто изувечено. Это был шок, потому что я поняла, что никогда не буду ни учительницей, ни женой, ни мамой… Кому такая нужная… Помню, когда я шла на операцию, думала, что улыбаюсь последний раз в жизни. И даже когда засыпала на столе, врач-анестезиолог говорила: “Смотрите, спит и улыбается”. И первое, что я помню после просыпания, это доктора, которого в мою палату привел ангел. Так мне казалось. Он был настолько счастливым! Он говорил: “Ты будешь улыбаться! Ты будешь улыбаться!”. Я это очень хорошо помню. И это был для меня такой урок, потому что многие вещи, которые мы считаем абсолютно естественными: улыбка, моргание, дыхание – они как будто есть и так будут всегда. А все так хрупко…
К тому, что шло лечение и было много всего, что его сопровождало, стало понятным, что очень простые вещи составляют ткань жизни. Для меня это стало открытием. Благодаря этому я проста увидела простые вещи совсем с другой стороны, я просто увидела мир, который меня окружает. Что есть солнце, которое восходит и заходит, которое может радовать, но может и испепелить. Есть дождь, есть снег… Все это есть и все это радость, все это ткань жизни. И именно это перевернуло мою жизнь, как бы произошел такой поворот, рывок, и потом, когда через 14 лет появился рак молочной железы, а через 9 – рак щитовидки, они уже воспринимались как часть жизни. Значит, так надо. И уже не было того шока, который случился после первого онкодиагноза. Тогда было как разрушение, как при землетрясении, когда каменное строение, которое, кажется, настолько прочно стоит на земле, а толчок – и его нет. Такой была жизнь в тот момент.
Была ли я разочарована? Я так и не окончила аспирантуру, вынуждена была уйти из школы, потому что тяжело было несколько лет говорить, не вышла замуж… Кажется, жизнь рухнула, но я очень благодарна, что так случилось, потому что я начала жить, по-настоящему жить именно после болезни, потому что почувствовала вкус простых вещей: простой поддержки, простой улыбки, простого рассвета… Стало очевидным, что жизнь мы сами усложняем всякой суетой. И я очень рада, что это все наносное ушло и осталось только настоящее.
Накрывали ли вас негативные эмоции во время болезни?
Я думаю, что нет таких людей, у которых не возникает негативных эмоций и во время лечения, и при восстановлении. Если взять три моих онкопатологии, то каждая имела свои трудности. Во время первого лечения из-за облучения невозможно было есть. Что ни возьмешь в рот, все горит. У меня это вызывало крайнее удивление! Зная вкус банана, я не могла его проглотить, потому что все горело, как будто во рту самый острый в мире перец был! Я помню это до сих пор. Тогда был фактически один вкус. Я никогда не думала, что настолько невозможно будет есть человеку. Во время лечения второго заболевания само комплексное лечение рака молочной железы, особенно химиотерапия – очень непростая вещь, которую нужно пройти. Во время третьего лечения очень много негатива было из-за левостороннего пареза, когда удаляли щитовидку. Из-за этого пропал голос. Т.е. голос появлялся буквально на минутку и сам пропадал. И для меня, для человека, который во время второй болезни взял гитару в руки, начал немного петь, просто было непонятным, а как я буду жить дальше!?! Мне так хотелось петь! Возможно, поэтому у меня хватило сил на два месяца ежедневных тренировок, по 12 раз на дню, когда приходилось делать все те упражнения, которые прописал фониатр. И слава Богу, голос восстановился, пусть не совсем тот, который был раньше, но тем не менее я могу разговаривать определенное время и немного петь. Все это вызывало негативные эмоции.
Но когда проходит время, это забывается. А вспоминается доктор, твой хирург, который может идти по кридору, посмотреть на тебя и спросить “А почему ты не улыбаешься?”. И так тепло на душе. Когда твои друзья ругают тебя из-за того, что ты отказываешься от автомобиля, который они для тебя специально организовали, чтобы я ежедневно в течение месяца могла спокойно ездить на облучение. Мама, которая на завтрак, обед и ужин готовила мне вкусненькое и полезное, зная, как я питаюсь… Столько было заботы обо мне тех людей, от которых я ее совсем не ждала, что весь тот негатив просто закрылся тем позитивом, значительно большим, который случился во время лечения. Я очень благодарна своей маме, которой уже нет со мной, своим друзьям, близким и коллегам, которые заботились ежедневно обо мне. После операции на молочной железе мне звонило по 30 человек в день. И я помню, как уставала отвечать на один и и тот же вопрос “Как дела?”, что у меня все хорошо. Даже язык болел. Я, может, и злилась, но утром просыпалась и отвечала на новые звонки, получала новую заботу. И это то, что вычеркнуло тот негатив, который был. Конечно, все это потребовало много усилий.
Я часто слышу про себя, что я сильная, и злюсь, потому что это не так. Все мы слабые и грешные люди. Но или у тебя есть желание бороться за жизнь, или его нет. Только в этом разница. Чтобы бороться за жизнь, нужна мотивация. И если она есть, человек будет бороться, даже если считает, что он слаб. Человек не знает, на что он способен, когда в его жизнь приходит испытание, особенно онкологический диагноз, когда гарантий никто не дает. И многое зависит от того, есть у тебя желание жить или нет. Для меня это желание зависело от тех людей, которые меня окружали. Это моя мама, мои друзья, мое любимое дело, которое изменилось, но оно есть. И это определяет те точки опоры, которые дают тебе силы и крепость двигаться и 12 раз на день делать упражнения, чтобы заговорить.
О чем вы мечтаете?
У меня две мечты: метафизическая и земная. Моя жизнь и главная помощь, и опора, и смысл – это Бог. Я верующий человек. Когда каждый день я молюсь Богу, я благодарю Его за то, что вижу этот свет… Я помню, как в свое время меня впечатлила история детей Адама и Евы. Первого сына, которого звали Каин, и второго — Авеля. Что меня впечатлило? Есть два брата, возможно, они живут в одной комнате, вместе растут, знают, что есть Бог. Но один решил, что он такой же великий как Бог, а второй любит Бога и понимает, что он грешный человек. И вот эти два человека приносят свои дары от плодов своего труда. И Бог принимает дары Авеля, видя его искренне любящее сердце слабого и грешного человека. И не принимает дары Каина. Но Каин не спрашивает у Бога “Что я делаю не так, помоги понять?”, а просто берет и убивает своего родного брата. Из-за зависти, из-за ревности, из-за гордыни. Потому что он решил, что выше Бога. И моя мечта – чтобы Господь не закрыл мне глаза и чтобы я всегда помнила, какой человек должен быть для меня авторитетом.
А если взять земную мечту – это создание реабилитационного центра, о котором мы мечтали, когда создавали нашу организацию. Чтобы любой пациент с любой онкопатологией мог получить психологическую, физическую, душевную, кулинарную поддержку после того, как закончилось лечение. Для меня крайне важна кулинарная, потому что я в последний год увлеклась исторической кухней и вижу, насколько, если все правильно продумать, наша историческая кухня здоровая! И я бы хотела быть начальницей такого кулинарного отдела в нашем реабилитационном центре. Я понимаю, что этого может не быть при моей жизни, но то, что делаю я и те, кто рядом, мы закладываем фундамент, чтобы те, кто идет за нами, не начинали это дело с нуля, чтобы они продолжили наши наработки.
